и не сумела понять очевидную истину? Но когда Нейфила уткнулась мне в грудь и зарыдала, моментально пропитав мои лохмотья слезами, я понял, что это наконец прорвало плотину давно сдерживаемых эмоций.
Пока Нейфила всхлипывала в моих объятиях, я рассеянно поглаживал её по спине. Теперь всё зависело от девушки: останется ли она рабыней или найдёт в себе силы перековать свои горести в оружие, которое дарует ей освобождение. Её история отчасти смахивала на мою, однако это не означало, что я буду тащить на себе мёртвый груз.
Моё дело — предложить решение.
Когда Нейфила немного успокоилась, то кулаками, как ребёнок, размазала по лицу слёзы. Это не помогло; тогда она утёрлась краем рваной тряпки, заменявшей ей рубаху. Передо мной промелькнули живот и небольшая, но правильная грудь, прежде кое-как скрытые ею. Я не в первый раз удивился тому, как Нейфила умудрилась сохранить в столь адских условиях женственную привлекательность.
Если её как следует отмыть и накормить, она будет очень красива.
Закончив с наведением порядка, Нейфила увидела мой взгляд — и вдруг смутилась. Она резко опустила рубаху до колен и покраснела. Раньше практически полная нагота не вызывала в ней ни малейшего стыда.
Хорошая перемена.
Она означала, что в девушке пробуждается воля к жизни.
— Я… хочу верить тебе, — сказала она и помотала головой, разметав пепельные локоны. — Нет, я верю тебе. Ты победишь гос…
Она сглотнула. На миг в её глазах вспыхнуло сомнение, но оно тут же исчезло.
— Ты победишь старуху. И я буду рада этому, но… Неужели ты правда думаешь, что от Морфопатии есть лекарство? Ни один учёный за сотни лет его так и не отыскал. Даже сумасшедшие маги из Дома Падших ничего не добились. Я не хочу… не хочу жить ложными надеждами.
— Почему ложными? — удивился я. — Обещаю, мы доберёмся до дна Бездны и встретимся с тем, кто там обитает. Тогда ты пожелаешь стать бессмертной и здоровой. Проще некуда.
Пару мгновений Нейфила озадаченно пялилась на меня, будто не могла взять в толк, серьёзно я говорю или шучу. Затем вежливо рассмеялась и открыла рот, чтобы вывалить какую-нибудь благоглупость — например, что это невозможно…
Я остановил Нейфилу, дотронувшись до кристаллов на её щеке. — Это и есть признак Морфопатии?
Девушка вздрогнула, однако не отодвинулась.
— Да. Она превращает людей в камень… Кого-то за недели. Кого-то за годы.
Я легонько надавил на самый крупный кристалл, и Нейфила дёрнулась. Я отвёл руку.
— Больно?
— Нет. Просто… Странно. Неужели ты не боишься заразиться? Многие верят, что Морфопатия передаётся при любом прикосновении.
— Хотел бы я посмотреть на борьбу Морфопатии с телом безликого, — хмыкнул я, и Нейфила потрясённо моргнула. — В крайнем случае вырву камни.
Неужели она забыла о том, что я, вообще-то, чудовище?
— Они отрастают.
Я пожал плечами: поздно бояться того, что уже сделал. К тому же физиология безликих предполагала, что я не единый организм, а множество червей. Даже если заболеет тысяча, остальные не пострадают.
— Какой у тебя дар? — сменил тему я.
— Тебе и об этом известно…
Я умолчал о том, что о способностях Нейфилы мне поведала лишённая тела голова, которая заживо горела в очаге. Иногда лишние знания ведут к новым ночным кошмарам.
Девушка прищурилась, и половая тряпка, лежавшая возле неё, взмыла к потолку. Во все стороны полетели грязные капли воды. Поболтавшись несколько секунд, тряпка с влажным шлепком упала на пол.
— Морфопатия одарила меня Телекинезом, но совсем слабым. Ты видел предел моих сил. Большинству не достаётся и этого, они получают от болезни лишь её проклятие, но… — Нейфила вздохнула. — На таком уровне Телекинез совершенно бесполезен.
Внутри я склонен был согласиться с девушкой, но для того, чтобы она вновь не впала в уныние, возразил:
— Не говори так. Даже сущая мелочь может сыграть решающее значение, когда дело дойдёт до убийства старухи.
— Да. Ты прав.
Нейфила неловко улыбнулась. Чувствовалось, что она давно не слышала слов ободрения.
Над нашими головами моргнул светильник.
Сигнал о приближении Нарцкуллы!
Я мгновенно вскочил на ноги. Вспугнутая резким движением, поднялась и Нейфила. Она не могла похвастаться моей проворностью и оступилась. Я подхватил её, не дав упасть, торопливо поддержал её, пока она восстанавливала равновесие, — и в тот момент, когда отпустил её, показалась ведьма.
Заметила или нет? Заметила или нет?
Гулко застучало сердце. Если старуха заподозрит неладное, с неё станется учинить допрос. И если за себя я не переживал, так как знал, что выдержу любую пытку, то насчёт девушки были серьёзные сомнения.
Нарцкулла пребывала в дурном расположении духа. Она чеканила шаг по ковру, вздымая клубы пыли, её рука раздражённо помахивала жезлом. Она вперила в нас долгий проникновенный взгляд, чуть склонив голову.
Только тогда я сообразил, что мы должны были стоять на коленях, усердно оттирая чёртов коридор.
— Отлыниваете от работы? Мало того, я слышала ваши голоса! Ваш труд священен, чистота священна! А вы тратите время на пустой трёп! Что же такое вы обсуждали? Отвечай, малыш, просвети меня. Я хочу знать.
Я похолодел. Если ведьма подслушивала, то выход один — бить первым и надеяться на лучшее. Превратить руку в щупальца и проткнуть старуху когтями до того, как она парализует меня… Но нет, она не начала бы издалека, услышь она наш разговор.
Она прекрасно осознавала, насколько я опасен, и потому не подошла бы без того, чтобы связать меня магическими путами.
— Мне… интересно, как размышляют люди. Если я научусь понимать их лучше, то смогу впитывать их память при поглощении. Поэтому я и разговаривал с ней.
— Тебе не нужно понимать их, — фыркнула Нарцкулла. — Для тебя они добыча, все, кроме меня. Боюсь, что ты всё-таки привязался к девчонке. Я подозревала, что ты чересчур к ней привык… Человеческая половина даёт о себе знать, верно?
Ведьма без замаха ткнула навершием жезла Нейфилу в живот. Та широко распахнула рот, силясь глотнуть воздуха, и беззвучно повалилась на ковёр.
— Я же вижу, что тебе не нравится смотреть на её мучения. Что, если я отрежу ей палец? Или язык, чтобы она больше не трепалась почём зря?
Затылок охватила зверская щекотка, откликаясь на мои мысли. Ненависть к ведьме вспыхнула с новой силой.
Как быстро она учуяла уязвимое место!
— У меня идея, — заявила Нарцкулла, драматично взмахнув рукой. — Раз ты в таком восторге от мяса, я разрешаю тебе съесть её. Тогда ты поймёшь её. Проникнешься ею целиком и полностью. Нет, я приказываю! Сожри её! Прямо сейчас, при мне, заживо!
Ведьма стояла совсем близко от Нейфилы, указывая на неё жезлом. Лицо девушки побелело, как бумага. Ещё недавно она желала расстаться с жизнью таким образом. Теперь, после того как я показал ей иной путь…
Пульс в висках застучал барабанной дробью.
Неужели старуха забудет о своих планах на Нейфилу только ради того, чтобы наказать меня?
Внезапно накатило спокойствие. Я понял, что должен сделать, чтобы сохранить внутреннюю свободу.
И шагнул навстречу своему выбору.
Глава 13
Первый шаг, второй…
На губах Нарцкуллы играла самодовольная ухмылка. Старуха неотрывно смотрела на Нейфилу. В глазах той плескался ужас, смешанный с неверием. Куда пропала та замученная девушка, которая со стойкостью, рождённой равнодушием, сносила все мучения? Исчезла без следа, изгнанная призраком новообретённой надежды.
Вот в чём беда: надежда, едва появившаяся на свет, всегда так хрупка. Лишь тот, кто поистине верит в свой дух и стремится к свободе, способен спасти её, невзирая ни на что.
Нейфиле ещё многому предстояло научиться. Когда я подступил ближе, её страх уступил место принятию. Она смирилась с тем, что умрёт.
